Поговорили с Петром Толпиным, архитектором и основателем бюро DD:A|D, об архитектуре выставок, «Русском невероятном» и интересных выставочных проектах.
Что для вас «Русское невероятное»?
Очень важный проект для нашей команды. Помимо глубины и масштаба исследовательской и кураторской работы для нас это была попытка растворить архитектуру в кураторском повествовании.
Расскажите о работе над архитектурой выставки. Что повлияло на решение участвовать в проекте? Вы согласились сразу?
Это наш первый совместный проект с Центром Зотов. Мы с большим интересом следим за работой музейных команд. В качестве и деталях готового проекта всегда чувствуется уровень вовлеченности не только кураторской группы, но и музейного менеджмента. Это про то, насколько институция помогает реализовываться идеям кураторов и архитекторов. У команды Центра всегда это получалось на высоком уровне, поэтому мы с радостью откликнулись на предложение принять участие в выставке. Наша команда старается параллельно работать над проектами, созвучными по «посылу». И этот проект как нельзя лучше встраивался в наш рабочий цикл.
Выставочное пространство Центра Зотов (бывш. здание хлебозавода, 1931) — сложное. Поделитесь впечатлениями о восприятии пространства экспозиции и здания в целом? Как с ними работать?
Работа в пространстве Центра — это очень интересная задача для ума. Всегда есть соблазн подчиниться доминирующей форме, особенно, когда она такая яркая и очевидная. Когда мы начинаем работу над проектом, нам всегда важно найти модуль и ритм, соразмерные искусству и человеку. В больших или вакуумных пространствах мы создаем эту систему сами, а в сложных и фактурных залах эту формулу нужно составлять из существующих элементов. Здесь этот модуль задала система потолочных балок и сопряжение колонн. Такая неочевидная структура задает всю пластику существующего пространства, делая его очень архитектурным. Это хорошо видно на фотографиях Максима Лоскутова.
Как пространственная структура выставки поддерживает нарратив и замысел кураторов?
Мы старались, чтобы пространственная структура и была отражением нарратива. Наша главная задача состояла в том, чтобы услышать кураторов, нащупать нерв и облечь его в форму. «Русское невероятное»— это поиск, попытка проанализировать, сравнить, понять, разгадать. Наша архитектура — это структура, а не рамка, система, которая объединяет и дает большое количество углов зрения и точек восприятия. В этом проекте нам было важно работать с многослойностью и нелинейностью, ракурсными точками и рассеянностью. А также найти гармонию в наслоении и заинтересовать посетителя, искать и стремиться вперед.
Какое значение имеет оформление стен? Первый и последний зал — темные, основная часть выставки — светлая…
Для нас важна структура пространственного опыта посетителя. Пространство зачина темное и уютное. Оно подготавливает посетителя к исследованию. Настраивает его, обволакивая образами и формируя ощущение. Основное экспозиционное пространство — пространство мысли и поиска — чистое, светлое, но при этом визуально рассеянное. Финал выставки это возврат в теплое и спокойное состояние, завершение витка исследования. Это пространство осознания и рефлексии. Цвет, фактура и свет — составные элементы, усиливающие ощущение, поэтому для темных пространств был выбран теплый оттенок и бархатистые фактуры, углубляющие эмоциональную вовлеченность. Светом занималось бюро RAUM, Станислав Никитин.
Как задается путь посетителя по выставке? Сразу на входе мы поворачиваем налево, а не направо, что привычней. С чем это связано?
Нет какой-то четкой формулы, в какую сторону строить маршрут посетителя. Существует большое количество примеров, когда экспозиция строится как в одну, так и в другую сторону. Это всегда зависит от пространства зала, логики кураторского повествования и большого количества факторов. В данном случае пространство, по нашему мнению, так работало лучше. Немаловажным фактором было и то, что в такой логистической структуре эффективнее строилась инклюзивная составляющая.
Были ли другие варианты архитектуры выставки? Почему вы остановились именно на том варианте, который мы сейчас видим?
Работа над экспозицией — это всегда совместная работа большой междисциплинарной команды по поиску идеального: точной формы, максимально звонкого метода репрезентации, лаконичного дизайна, комплементарного освещения и многого другого. Мы остановились на том, что показалось всем участникам наиболее точным.
Какая ваша любимая часть выставки? Почему?
Трудно выделить какую-то одну часть. Мы любим этот проект за его целостность и гармоничность. Это большая редкость, если говорить про архитектурные решения. Нашей команде очень нравится одна из последних «подглядок» на выставке. Вся структура опыта основной части экспозиции сформирована таким образом, что из каждого зала через неочевидную ракурсную точку посетитель видит новое, еще неизведанное. И в одной из последних «подглядок» он видит себя.
Расскажите об архитектуре выставки, которая вас поразила. Что это было?
Внутри нашей команды мы стараемся смотреть на междисциплинарный опыт и делиться не самыми очевидными открытиями. Это помогает шире формулировать наши задачи. Нам очень интересно изучать работу художников при создании тотальных инсталляций и проекты тонкой музеефикации. Из последних ярких впечатлений, которыми мы обменивались с архитекторами бюро Анной Манзаровой и Марией Вакар, — тотальная инсталляция Кристофа Бюхеля Monte di Pietà в Fondazione Prada в рамках Венецианской биеннале прошлого года.
Очень впечатляет Judd Foundation в Нью-Йорке, который расположен в бывшей квартире и мастерской Дональда Джадда. Как отличный пример чуткого кураторства пространство дошло до наших дней практически в первозданном виде, приобретя лишь слои времени: от артефактов оригинального фабричного пространства до световых инсталляций Дэна Флавина, близкого друга художника. В этом пространстве произошла музеефикация образа жизни и стиля мышления художника.
Также важно отметить инсталляцию американской художницы Торквейс Дайсон в павильоне Оскара Нимейера на 35 биеннале современного искусства в Сан-Паулу. Прекрасный пример синергии работы художника и сложной выразительной архитектуры.
Как проявляется русское невероятное в современном искусстве и архитектуре?
Это как раз один из вопросов, на который помогает ответить выставка.
