О временных слоях, «тектурах», открытости границ и гуманных городах будущего — архитектор, сооснователь бюро КОСМОС Леонид Слонимский.
Какого-то одного фиксированного образа дома у меня нет, и я этому рад. Это позволяет более открыто смотреть на мир. Я много раз переезжал за свою взрослую жизнь и подолгу жил в разных городах: Москве, Базеле, Нью-Йорке, Женеве, Бангкоке, Цюрихе, на Майорке. 12 раз я радикально менял дом и контекст: жил в панельном доме серии П-44 в Митино, в классическом манхэттенском «блоке», на последнем этаже небоскреба в тропиках с бассейном на крыше, на чердаке средневекового дома 1399 года с каминной трубой и черепичной кровлей, в каменном доме в маленькой горной деревне с видом на море. Несмотря на контрастирующую разницу между этими местами, все они становились на продолжительное время моим домом. Поэтому дом для меня — это не стены и даже не предметы интерьера в нем, не книги на полках и картины на стенах, а близкие люди — моя семья. Где они — там и дом.
Дом моего детства — это шестиэтажка на Тишинской площади — один из первых домов, построенных в Москве по технологии монолитного железобетона, и один из первых кооперативных домов города с окнами, выходящими в уютный, заросший зеленью двор с садом, где встречались соседи, сидели на лавочке старушки и устраивались чаепития.
Предмет мебели, без которого я не могу представить свой дом, — стул-перевертыш, разработанный в нашем бюро и заменяющий одновременно табурет, лампу-торшер, прикроватную тумбочку и кофейный столик. Он стал тем объектом, который привносит в дом ощущение радости и уюта. Но в целом я вполне могу представить уютный дом вообще без мебели.
Бюро «КОСМОС» возникло, когда мы поняли, что, работая в бюро других архитекторов, пусть даже в самых лучших в мире, мы не можем двигать вперед свои собственные идеи, экспериментировать в тех областях, которые нам кажутся наиболее релевантными, и делать жизнь людей лучше в том смысле, в котором это понимаем мы.
У названия бюро много объяснений — от философского и серьезного до чисто практического или шутливого. «Космос» — это пространство. Как архитекторы, мы занимаемся проектированием пространства. «Космос» по-гречески значит «порядок», и мы, как архитекторы, занимаемся упорядочиванием объектов в пространстве. Партнеры и архитекторы в бюро всегда были распределены по разным городам. Таким образом, это разрозненное нахождение в пространстве для нас является частью нашей идентичности. В разговорном языке фраза «Это — космос!» означает высшую степень одобрения. У партнеров-основателей бюро инициалы фамилий «К, С, М, С». Мы использовали аббревиатуру КСМС как базу для названия (название сайта бюро оформлено таким написанием). Космос ассоциируется с наукой, новой инженерией, технологиями, открытостью границ и сознания, незашоренностью и экспериментаторством. Все эти понятия и принципы для нас важны как в архитектуре, так и в жизни.
Каждый день в бюро мы стараемся пересмотреть сложившиеся условности, переосмыслить ту или иную типологию, по-новому взглянуть на устоявшийся контекст.
Посредством своих работ мы реагируем на существующий контекст или проблематику проекта, стараемся сделать жизнь людей лучше, по-умному расходуя материалы и природные ресурсы.
Нам нравится работать, когда все участники проекта от заказчиков и инженеров до строителей и бюрократических органов открыты к новому и обладают чувством юмора.
Понятие временного в архитектуре — одно из важнейших в нашей практике и исследованиях. Мы часто говорим о «вечно временном», подразумевая, что любая архитектура, и даже та, которую задумывают на века, должна быть готова к переменам и оперативному ответу на изменения
общества, климата, новые требования, запросы и функции.
Об этом мы рефлексируем в наших проектах, простирающихся от реконструкций исторических зданий до новых зданий, предполагающих демонтаж и изменения в будущем. И этому посвящены многие наши исследования: от только что вышедшей в печать книги CONTEMPORARY ARCHITECTURE до исследования «Вынужденный реюз». Этой же теме посвящена наша студия в Венском технологическом университете Hardware Software, которая говорит о разделении архитектуры на различные временные слои: более вечные, отвечающие за фундаментальные качества архитектуры, и более временные, про изменения здания, реагирующие на новые функциональные запросы.
Самым интересным типом архитектуры для меня являются не постройки знаменитых архитекторов или признанные памятники, а анонимная инфраструктурная архитектура, то, что мы называем словом «тектура» или временные сооружения. Еще с тех пор, когда я был студентом, эти эфемерные здания поражали меня своей легкостью и прочностью, элегантностью и брутальностью, радикальностью и красотой, поэтической монотонностью и полихромией — всеми этими качествами одновременно. Еще более захватывающим было то, что, казалось, что их рациональность и красота не были очевидны для других: большинство горожан и моих профессиональных коллег просто не замечали эти «немые» сооружения. Позже, после многих лет наблюдения и анализа пришло осознание особой изобретательности таких зданий, их новаторства, разумности с точки зрения ресурсов, наконец, их экологичности и, что самое важное, актуальности для сферы архитектуры и дизайна. У них есть чему поучиться.
Книги, в которых архитектура — важный участник нарратива: «Сто лет одиночества», «Любовь во время чумы» и многие другие произведения Габриэля Гарсии Маркеса. Я стараюсь всегда читать параллельно как книги, напрямую связанные с архитектурой, так и другие — для общих размышлений, для души. Архитектурная книга на столе — Histoire naturelle de l’architecture моего коллеги по университету, прекрасного архитектора и исследователя Филиппа Рама. Полное название звучит как «Естественная история архитектуры: как климат, эпидемии и энергия формировали города и здания». Книга, удивительно остросовременная и фундаментальная одновременно. Книга не об архитектуре — «Другие берега», автобиография Владимира Набокова.
В детстве я представлял себе город будущего исключительно дистопично: сверхплотную застройку с вырубленными деревьями и сплошными дорогами для машин, как в старом чешском мультике «Крот в городе».
Архитектура ближайшего будущего будет сосредоточена не на законченном проекте, его конечном состоянии, а всего лишь на шаге процесса постоянного развития и трансформации. Поэтому роль архитектора переходит от главного строителя к главному куратору пространства и материалов во времени.
Если бы наше бюро проектировало музей архитектуры, то это было бы небольшое кафе на крыше с видом на окружающие площади, переулки и улицы. Архитектура не требует музея, она требует внимания и непредвзятого взгляда на окружающую реальность.
